Хозяйство древних славянских поселений
Достоверные сообщения письменных источников о славянах относятся к VI—VII столетиям нашей эры, когда у них распадался родовой строй. В пределах Белоруссии они жили чересполосно с племенами восточных балтов, предков современных литовцев и латышей. В результате двух-трех волн их расселения и ассимиляции балтских и финно-угорских племен сложились восточно-славянские этнические общности или союзы племен — предки современных белорусов, украинцев и русских.
Так, на территории Белоруссии сформировались (в VIII—X веках) пробелорусские союзы племен кривичей (в летописях они часто называются полочанами, по главному городу Полоцку), дреговичей (жили в Белорусском Полесье, изобилующим болотами), радимичей (на реке Сож). В это время этнические общности восточных славян представляли уже не родовые общины, характеризуемые единством происхождения, а сельские территориальные общины, объединенные совместной жизнью.
При родоплеменном строе в доклассовом обществе основной производственной и общественно-политической ячейкой являлась родовая община (коммуна), члены которой коллективно вели хозяйство. Совместный труд и общая собственность на орудия труда составляли основу жизни общины. Земля вокруг отдельного поселка принадлежала роду. Потребление было коллективным при уравнительном распределении продуктов производства. Все члены родовой общины являлись равноправными, их поведение регулировалось волей коллектива, родовой моралью и обычаями. Несколько родов составляли племя. Племена управлялись старейшинами родов, из числа которых избирались племенные вожди.
В первобытнообщинном хозяйстве не было необходимости регламентировать формы владения землей. Право на землю определялось обычаем, общепризнанными началами: «куда топор и соха ходили», «расчисти и твое». Точных границ племенных владений не существовало, хотя род и племя защищали свою территорию, преследовалась даже охота в чужих лесах. Между отдельными родовыми поселками была свободная земля (луга и леса), которая могла служить для новых заимок — земельных участков, занимаемых по праву первого владения, бортных «знаков» и т. д. Внутри каждого племени пользование землей отдельного рода определялось произведенной ранее расчисткой, использованием ее для охоты или бортничества.
Социальными условиями становления крестьянства было формирование хозяйств, которые велись силами одной большой или малой семьи, а важнейшей предпосылкой стало проявление и закрепление в обычном праве понятия частной собственности на личное имущество, на скот, сельскохозяйственный инвентарь и продукты земледелия. Источником формирования крестьянства являлись земледельцы и скотоводы, непосредственные производители в сельском хозяйстве кануна классового общества, объединенные в общины, которые превращались из родовых в территориальные.
Этнографические данные подтверждают, что накопление богатств происходило в первую очередь в семьях родоплеменных вождей. Рабы, как и другие виды военной добычи, становились собственностью прежде всего племенной верхушки — вождей, дружинников, их ближайших сородичей.
Вероятнее всего, I тысячелетие н. э. было периодом, когда у славян в переходных формах общины переплетались различные родовые и соседские связи. В длительном и неоднозначном процессе важное экономическое значение принадлежало соседской общине и большой семье, в которой на разных уровнях шло вызревание частнособственнических начал позднейших классовых обществ.
В археологической науке ведется поиск подходов, методик, критериев для изучения процессов перехода славян от родовой общины к соседской. Археологи выдвинули тезис, что община нашла свое отражение в комплексе памятников — гнезде поселений. На основе анализа конкретных археологических данных охарактеризованы типы восточно-славянской общины: большесемейная — VI—VII вв., земледельческая (соседско-большесемейная) — VIII — IX вв. и соседская — X—XI вв.
В большесемейной общине (VI — VII вв.), насчитывающей примерно 150—200 человек, сочеталась коллективная собственность на землю и частная (личная) на жилище и хозяйственные постройки. Она состояла из больших патриархальных семей, которые сообща обрабатывали землю и собирали урожай, а затем распределяли. Этнографы называют такую общину соседско-родовой. Каждая патриархальная семья имела свою коллективную усадьбу с общим двором. Структура восточнославянского общества была тогда приспособлена для ведения подсечной системы земледелия.
Археологи определяют гнезда славянских поселений (VIII—IX вв.) как территориальные общины и отмечают более сложную их структуру по сравнению с большесемейной общиной. В таком гнезде поселений наиболее значительным являлось большое поселение — общинный центр, вокруг которого сосредотачивались менее крупные поселения — патронимии — и малые поселки — «семейные общины».
Основной хозяйственной единицей данных структур по-прежнему оставалась большая патриархальная семья, несмотря на то, что в VIII — IX вв. начался процесс выделения малых семей. Селища патриархальных семей располагались на земле общины на значительном расстоянии одно от другого. Это объясняется тем, что патриархальные семьи начали пользоваться вновь распахиваемыми участками. Происходил процесс формирования обособленной собственности семей. Такие семьи имели право наследования обрабатываемых участков земли, которые со временем превращались в их собственность. С появлением обособленной собственности среди патриархальных семей выделялись наиболее влиятельные и богатые семьи.
Дальнейшая эволюция сельской общины совершалась в двух направлениях. Шел медленный процесс экономической дифференциации общинников, росла частная крестьянская собственность, а затем феодальная собственность на землю. Происходил захват общинной земли и подчинение свободных общинников государственной власти. Оба эти процесса взаимопереплетались и развивались одновременно.
Процесс возникновения частной собственности на землю был постепенным и длительным. Изучая последующие судьбы сельской общины, Ф. Энгельс отмечал, что в связи с развитием производительных сил и ростом имущественного неравенства «глубже подрывается старое общинное землевладение» и «община идет навстречу своему разложению, превращаясь в деревню мелких собственников-крестьян». Однако как коллективная (общинная) крестьянская земельная собственность, так и частная были дофеодальными формами земельной собственности. В процессе образования государства, возникновения и развития феодальных отношений собственность крестьян на землю постепенно исчезла.
Дальнейшее развитие производительных сил, в частности, распространение железных орудий, расширение пашенного земледелия и совершенствование его систем, возникновение ремесленного производства и торговли, зарождение городов (Киев, Новгород, Полоцк и др.) обусловили распад первобытнообщинного строя.
Появление богатых и бедных патриархальных семей постепенно привело к образованию племенной знати, которая претендовала на общинную собственность, начиная захватывать власть в племенных центрах и во всем племени. Так могли появиться племенные князья. Племенная знать полочан находилась в «граде» Полоцке, близ впадения Полоты в Западную Двину, куда поступала дань с волости, которой «володел» полоцкий князь и его подручные.
Представление о социальном расслоении общины в X веке дает летописный рассказ о восстании в Древлянской земле и убийстве киевского князя Игоря. На одном полюсе общества находится местная знать — «лучшие мужи», «мужи нарочиты», «старейшины», «князья», на другом — народ — «люди», «людье», которые «делають нивы своя и земли своя». Сохранившиеся источники сообщают о боярстве X в. как ведущей социально-политической силе обширного раннефеодального государства Киевской Руси. Бояре как влиятельная социальная группа ведут свое происхождение от местной родоплеменной знати. От этой знати они переняли важнейшие ее атрибуты — земельное владение и ведущую роль в судебно-административном аппарате.
Великие князья предпочитали опираться на местных «смысленных мужей» из племенной знати, обладавших большим опытом в области суда, администрации и т. д. Без содействия знати, которой подчинялось местное население, вряд ли было возможно укрепить княжескую власть. Знать служила князю, но в сущности действовала в собственных интересах, как формирующийся феодальный класс.
Имеются косвенные данные о родоплеменной знати у кривичей, словен и других племенных объединений (о «нарочитых» и «лучших» «мужах», местных князьках). С изгнанием варягов, которым кривичи платили дань в IX в., наступает период развития, когда «нача сами володети и города ставити». «Володение» (этот термин охватывал власть, суд, дань) самих кривичей здесь противопоставляется предшествующему «володению» варягов. Власть над общинниками и дань, которую они платили, полностью перешла в руки местной племенной знати.
Динамика общественного развития у восточных славян была такова, что трудно установить, когда кончается военная демократия и начинается феодализм. Киевская Русь, а также Полоцкое княжество представляли собой многоукладное общество (пережитки родо-племенных отношений, домашнее рабство, зарождение феодализма). Превращение свободных общинников «людей» в зависимое население, занимающееся сельскохозяйственным трудом (смерды, челядь, холопы), и концентрация военных и управленческих функций в руках представителей княжеского рода, дружинников, иных «мужей» в Киевской Руси, в Полоцком и Туровском княжествах обозначала такое разделение функций, которое принимало феодальный характер.
Широко известны в XII в. закупы — люди, получившие от господина «купу» и обязанные отработать долг в его хозяйстве либо на пашне («ролейные закупы»), либо как слуги. Они имели свое хозяйство и скот. Положение закупа, не отделенного от средств производства, но лишенного личной свободы, близко к положению крепостного. Оно предполагает наличие вотчинного хозяйства феодалов.
Другая категория зависимых — это рядовичи, люди работавшие у феодала по договору — «ряду». От закупов они отличались тем, что обычно не возделывали господскую ниву, а выполняли административные функции в вотчине. При этом, как свидетельствуют некоторые памятники, они проявляли иногда такое рвение, что становились подлинным бичом для трудового люда, зависимого от вотчинника.
Еще одна группа сельского населения называлась изгои. Это люди, порвавшие со своей общиной, и, возможно, рабы-холопы, отпущенные на волю. В сельском быту изгоями, по-видимому, могли стать все обедневшие земледельцы, лишившиеся земли, возможности ведения хозяйства. Они поселялись на княжеской или церковной земле, будучи зависимыми от владельцев, но формально сохраняя личную свободу.
Крестьяне-земледельцы, находясь в составе общины, в X—XI столетиях вели свое индивидуальное хозяйство и были подчинены только государству, выполняя повинности. Пахотная земля общины-верви находилась во владении крестьян-собственников и передавалась по наследству. Ей принадлежало право пользования неразделенными угодьями (лесами, пастбищами, водоемами) и право общего собственника на всю землю. В общине происходил процесс социальной дифференциации крестьянских хозяйств. Община-вервь, сложившись на основе земледельческой (соседско-большесемейной) общины, во многом повторяла свой прототип (самоуправление, круговая порука, коллективная ответственность за преступления на своей территории и т. п.). Такова социальная структура крестьянства, состоявшего из разных групп, которые характеризовались различным социально-экономическим и правовым положением.
Феодализация древних земель Белоруссии в X—XIII веках, будучи шагом вперед в общественном развитии, принесла народным массам большие тяготы. Повинности, возлагавшиеся на непосредственного производителя государством, а затем и землевладельцами, все время возрастали. Попав в зависимость от феодалов, крестьяне продолжали уплачивать в пользу государства установленные дани с хозяйства. На крестьян падал и тяжелый сбор в пользу церкви. Зарождение феодализма было встречено ранее свободными общинниками с недовольством и вызвало сопротивление, которое временами перерастало в народные движения.
Г. В. Штыхов, доктор исторических наук, профессор.
Журнал «Хозяин», № 1 за 1991 год.
Далее: почему кошка не ловит мышей? Смотрите все статьи.
